При традиционной монархии правительство
находится в частной собственности государя, который владеет всей
своей страной в пределах государственных границ. Частью территории
он владеет непосредственно и неограниченно. Также он является
частичным владельцем остальной территории страны - как
арендодатель или остаточный претендент на все владения,
принадлежащие гражданам-арендаторам недвижимости. Он может
продавать и завещать свою собственность, а также может
рассчитывать и фиксировать денежную стоимость своего капитала, то
есть своей страны.
Какой будет в этой ситуации типичная
иммиграционная и эмиграционная политика монарха? Поскольку он
владеет капитальной стоимостью всей страны, он будет склонен
выбирать такую миграционную политику, которая будет сохранять или
повышать, а не уменьшать ценность его государства. Что касается
эмиграции, то король хотел бы предотвратить эмиграцию продуктивных
субъектов, в частности своих лучших и наиболее продуктивных
субъектов, потому что их уход понизит ценность государства. Так,
например, с 1782 по 1824 год закон в Британии запрещал эмиграцию
квалифицированных рабочих. С другой стороны, государь хотел бы
изгнать своих непродуктивных и деструктивных подданных -
преступников, бомжей, нищих, цыган, евреев и т.д., поскольку их
удаление с его территории увеличило бы стоимость его государства.
По этой причине Великобритания, например, в свое время выслала в
Северную Америку и Австралию десятки тысяч преступников.
Что касается иммиграционной политики, король
хотел бы не допустить к себе в страну криминал, а также всех людей
с низкими производительными возможностями. Люди последней
категории будут только временно приняты в качестве сезонных
работников без гражданства, и им будет запрещено постоянное
владение имуществом. Так, например, после 1880 года большое
количество поляков были наняты в качестве сезонных рабочих в
Германии. Монарх разрешил бы постоянную иммиграцию только людей
выше среднего уровня - то есть тех, чье проживание в его
государстве увеличило бы собственную стоимость его имущества. Так,
например, после 1685 года десяткам тысяч гугенотов было разрешено
поселиться в Пруссии. Точно так же Петр I, Фридрих Великий и Мария
Тереза позже способствовали иммиграции и расселению большого
количества немцев в России, Пруссии и восточных провинциях
Австро-Венгрии. Монарх, как правило, весьма избирателен в вопросах
миграции, и очень заботится о повышении качества человеческого
капитала, чтобы повысить стоимость своего имущества, а не понизить
его.
При демократическом правительстве миграционная
политика становится предсказуемо другой. “Законно избранные”
правители больше не владеют капитальной стоимостью страны, а
только используют ее в настоящее время. Это означает, что для
демократического правительства не имеет значения, покидают ли
страну производительные или непродуктивные люди, гении или бомжи.
Все они имеют один равный голос. Более того, демократические
правители могут быть больше обеспокоены потерей бомжа, чем
производительного гения. Разумеется, потеря последнего явно
понизит капитальную стоимость страны, а потеря первого может
фактически увеличить ее, но демократический правитель не считает
страну своей. В краткосрочной перспективе, которая представляет
наибольший интерес для такого правителя, бомж, голосующий за него,
будет более ценным, чем продуктивный гений, который проголосует
против демократии.
По той же причине, в отличие от монарха,
демократический правитель едва ли будет активно изгонять тех
людей, присутствие которых в стране портит ее статус -
человеческий мусор, который снижает ценность собственности.
Напротив, непродуктивные паразиты, бродяги и преступники могут
быть его самыми надежными сторонниками.
Что касается иммиграционной политики, то ее
стимулы и сдерживающие факторы также искажаются, и результаты в
равной степени извращаются. Для демократического правителя не
имеет значения, иммигрируют ли в страну негодяи или гении. Он
также не обеспокоен различием между временными работниками и
постоянными иммигрантами, владеющими собственностью. Более того,
бродяги и низшие люди, вероятно, будут поддерживать его политику,
в то время как приличные люди не будут.
Результатом этой политики является
принудительная интеграция, то есть принуждение коренных
ответственных жителей страны принять за свой счет массы низших
иммигрантов, которые, если бы решение было оставлено на их
усмотрение, резко взялись бы за отсеивание того, с кем им
предстоит соседствовать. В качестве наглядного примера демократии
в этом деле можно привести иммиграционные законы США 1965 года,
которые заменили политикой “мультикультурализма” прежнее явное
предпочтение европейским иммигрантам.
Что следует отстаивать русским, пока
“демократическое” государство в России все еще существует и
присваивает полномочия определять единую национальную
иммиграционную политику? Лучшее, на что можно надеяться - это
следование политике строгой дискриминации в пользу положительных
человеческих качеств, а также совместимости характера и культуры.
В частности, это означает проведение строгого разграничения между
коренными и “понаехавшими”, и исключение последних из всех прав на
социальное обеспечение. Это означает, что для получения
иностранцем гражданства потребуется не только знание русского
языка, но и всесторонняя интеллектуальная производительность, а
также целиком совместимая с русской система культурных и
мировоззренческих ценностей.