После недавней встречи “большой двадцатки” в Лондоне
началась странная новая фаза в развитии мирового кризиса. Многие ожидали,
что после Лондона развернётся новый бурный всплеск антикризисной
активности государств. Вместо этого, наоборот, наблюдается полоса
пассивности, как будто нет ни кризиса, ни его углубления.
Между тем, как показывает статистика, спад производства
продолжается с неослабевающей силой, а кризис в банковской сфере не
затихает. Падение валового продукта в США в первом квартале буквально
повторило темп последнего квартала прошлого года, составив 6,1% в годовом
исчислении. Точно такое же падение наблюдалось в Германии и ещё большее в
Японии – 8%. Таким образом, три крупнейших мировых производителя
промышленной продукции продолжали катиться под откос.
В том же духе, если не хуже, развивались события в РФ.
Здесь в январе промышленное производство сократилось на 16% по сравнению с
тем же месяцем прошлого года, в феврале — на 13%, в марте — на 13,7%.
Пришлось поправить и официозный прогноз Министерства экономического
развития. Теперь оно прогнозирует на весь год сокращение ВВП на 6% (вместо
прежнего прогноза 3,5%) и сокращение на 9,5% промышленного производства.
Но и этот прогноз может реализоваться только в том случае, если
производство в оставшуюся часть года будет падать вдвое медленнее, чем в
первом квартале.
Конкретный механизм кризисного приспособления отличается
в зависимости от страны, отрасли, структуры рынка. Решающим является
способность производителя реально контролировать рынок своей продукции.
Например, формально на мировом рынке нефти действует картель
экспортирующих стран, доля которого в совокупном экспорте жидкого топлива
довольно велика. По сравнению с семидесятыми годами прошлого столетия
дисциплина внутри картеля ослабла, выросла доля экспортёров, не входящих в
картель и предпочитающих действовать самостоятельно, причём иногда вопреки
собственным интересам. Кроме того, влияние картеля ослаблено политикой
импортирующих стран, действиями международных нефтяных концернов и резко
усилившейся финансовой спекуляцией на мировых нефтяных биржах. В итоге
колебания нефтяных цен в последние годы стали более резкими и
непредсказуемыми.
Для РФ именно цена нефти является важнейшим кризисным
индикатором, поскольку от неё зависит стоимость более половины экспорта,
значительная часть валютных доходов и поступлений федерального бюджета. От
каждого повышения мировой цены нефти на 10 долларов за баррель экономика,
платёжный баланс и бюджет выигрывают дополнительно 15 миллиардов долларов,
а от понижения цены столько же проигрывают. Сегодня при цене больше 50
долларов РФ пока еще в состоянии поддерживать небольшой актив в платёжном
балансе, вот только мировая цена от решений Кремля никак не зависит.
Аналогичные соображения касаются и цен на металлы, от которых в немалой
степени зависит чёрная и цветная металлургия РФ.
Совсем иная ситуация складывается в индустриальных
центрах мира. Низкие цены топлива и металлов скорее выгодны этим странам.
Кризисные удары в сфере материального производства приходятся главным
образом на готовую продукцию – как товаров личного потребления (на
30%-40%), так и производственное машиностроение (на 40%-50%). Всё это
высоко монополизированные отрасли, где ТНК успешно контролируют рынки. Их
стратегия в кризисе такова: сокращать производство до низшей точки спроса,
и даже больше, распродавая запасы нереализованной продукции и удерживая
цены на уровне, близком к докризисному. При этом резко сокращаются
производственные расходы, в массовом порядке увольняется рабочая сила,
сводятся к минимуму расходы на капитальные инвестиции, исследования и
конструкторские разработки. Отличительная особенность этой тактики в том,
что производители почти не прибегают к снижению цен для ускоренного
рассасывания запасов и практически не пользуются этим методом конкурентной
борьбы.
Та же тенденция, но только в ещё более негативной форме
стагфляции, проявляется в РФ. Здесь цены готовых изделий не только не
падают, как на Западе, но даже растут. Единственная причина – желание
производителей и посредников получить компенсацию за кризисное сокращение
физических объёмов продаж. Волну стагфляции подстёгивает и продолжающийся
в РФ рост цен на продукцию естественных монополий. Разумеется, губительная
роль стагфляции премьеру Путину вполне ясна. Однако он упорно продолжает
проводить свою политику, одновременно провозглашая абсолютно несовместимые
с ней антикризисные декларации.