Действительная история погромов в Российской империи
берет свое начало в 1881 году. 15-17 апреля состоялся первый погром в Елисаветграде, и целая волна более или менее значительных инцидентов
продолжалась затем до 1884 года; она затронула более 150 городов, местечек
и селений.
Может возникнуть недоумение по поводу самого характера
описанных современниками действий погромщиков, так как известно, что
погромы выразились не только в повреждении и расхищении имущества евреев,
но и во множестве убийств. Однако человеческие жертвы присущи позднейшим
погромам (1903 — 1906 гг.), а в 1880-х годах, согласно данным
исследователя Ю. И. Гессена, “в большинстве случаев беспорядки
ограничились разгромом шинков (питейных заведений)”, значительно реже
бывало так, что “имущество евреев подвергалось разграблению, а в единичных
случаях произошло и избиение”.
Гессен учитывает все случаи нанесения ущерба евреям,
вплоть до разбития стекол в каком-либо шинке, и таких случаев в 1881-1884
годах было, как уже сказано, более 150. Историк также выяснил, что только
в двух случаях дело дошло до гибели одного еврея, то есть всего погибло
двое; это произошло, очевидно, непреднамеренно, то есть “установки” на
убийства не было. Вместе с тем Гессен сообщил, что усмирявшие погромщиков
“солдаты стреляли и убили несколько крестьян”. Согласно опубликованным
позднее документальным данным было убито даже не “несколько” в
общепринятом смысле этого слова, а 19 крестьян, что ясно показывает
отношение власти к погромщикам. Словом, в 1880-х годах происходили именно
погромы — то есть разрушения и грабежи.
Сам факт, что первые погромы в Российской империи
произошли только более чем через сто лет после возвращения отторгнутых
некогда Польшей и затем заселенных, в частности, и евреями земель, ясно
свидетельствует, что острый конфликт между евреями и основным населением
этих земель возник лишь с определенного исторического момента. Он
проявился спустя два десятилетия после Крестьянской реформы, когда
основное население было вовлечено в торгово-финансовые отношения. Русские
крестьяне столкнулись с тем, что именно евреи монополизировали эту
деятельность.
Об этом говорит и Гессен. Он ссылается на мнение
официальных экспертов, полагавших, что “важнейшую роль в погромах сыграла
торгово-промышленная деятельность евреев — сосредоточив в своих руках
значительную часть торгово-промышленных предприятий, существовавших в
крае, а также большие денежные средства, евреи стали вызывать в окружающем
населении против себя вражду”. Изложив это общее мнение, Гессен заключал
далее уже лично от себя: “Действительно, еврейское население южных
губерний находилось в удовлетворительных экономических условиях... между
тем местное крестьянство переживало чрезвычайно тяжелые времена, не имея в
своем распоряжении достаточно земли, чему содействовали богатые евреи,
арендуя помещичьи земли и тем возвышая арендную плату, непосильную для
крестьян”. Нетрудно понять, что система новых экономических отношений, в
том числе арендных, сложилась именно после реформы 1861 года и через два
десятилетия, в 1880-х годах, закономерно привела к погромам. Ю. И. Гессен
объективно показал ту жизненную почву, на которой произросли антиеврейские
настроения. Обо всем этом необходимо знать потому, что иначе не будет ясна
явная искусственность и злонамеренность “превращения” России в некую
“родину погромов” — почему, мол, и само это всемирно известное слово
пришло именно из русского языка.
Но пойдем далее. В 20-м веке первый крупный погром
разразился на территории Российской империи с 6 по 8 апреля 1903 года в
Кишиневе. Тогда погибли 43 человека, из которых 39 были евреи: во второй
половине дня 6 апреля в Кишиневе началось, пользуясь юридическим языком,
“повреждение” и “похищение” имущества евреев, и лишь поздно вечером
полиция и войска разогнали погромщиков; утром же 7-го евреи, вооружась
револьверами, решили расправиться с погромщиками, и после убийства
(выстрелами из револьверов) одного или, по другим сведениям, двух и
ранении нескольких христиан, ответные нападения на евреев, в результате
которого 39 евреев было убито и множество ранено.
При этом следует учитывать, что в Кишиневе, согласно
переписи 1897 года, на 108 403 человека населения приходилось 50 257
человек иудейского вероисповедания , то есть 46,3 %; это объясняет особую
напряженность столкновения. Наконец, необходимо иметь в виду, что Кишинев
и Бессарабская губерния вообще представляли собой — с точки зрения
отношений основного населения и евреев — настоящий пороховой погреб, для
взрыва которого вполне достаточно было и одного револьверного выстрела.
В.В.Розанов, который позднее провел лето в Бесарабии, так изложил
представления местных жителей о ситуации, создавшейся в Бессарабской
губернии.
“Сила его (речь идет об экономической силе еврейства)
всегда больше силы окружающего населения, хотя бы евреев была горсточка, и
даже всего пять-шесть семей, ибо эти пять-шесть семей имеют родственные,
общественные, торговые, денежные связи с Бердичевым и Варшавой, да и с
Венгрией, с Австрией; в сущности со всем светом. И этот “весь еврейский
свет” поддерживает каждого Шмуля из Сахарны (бессарабская местность, где
жил Розанов). И “Шмуль в Сахарне” забирает всю Сахарну в свои руки, уже
для пользы не своей, а всего совокупного еврейства, ибо, укрепившись
здесь, он немедленно призывает сюда родственников, родичей, единоверцев в
помощь себе (стоит сообщить, что в 1847 году в Бессарабской губернии
проживало 20232 еврея, а всего через 50 лет, в 1897 году, в 11 раз больше
— 228528) в компанию с собою, в сущности за один обеденный стол с собою,
где они кушают темную молдавскую Сахарну, кушают ее посевы, ее птицу, ее
скот, все это скупая за бесценок через моментально образуемые синдикаты и
не подпуская никакого чужого покупателя ни к какому продукту, сырью,
свежине. Сахарна пашет, работает, потеет, а евреи ее пот обращают в золото
и кладут в карман. Они имеют “у своих” бесконечный кредит под свои
способности, под свою живость, под свою оборотливость. Какая же с ними
конкуренция, когда в каждой точке они — “все”, а всякий русский, хохол,
валах — “один”…
Розанов с самого начала представил свой рассказ как
обобщение того, что он слышал от бессарабцев: они воспринимали
деятельность евреев как высасывание соков из их земли и из них самих. В
разрушении и грабеже имущества евреев они резонно усматривали
восстановление справедливости.